В духе времени, история Brutalismus 3000 началась со свидания в Tinder. До него Виктория Дальдас и Тео Цайтнер занимались музыкой хаотично и довольно бесцельно; командный же стиль зародился благодаря общему интересу к D.A.F. и пост-ироничным, любовно-ненавистническим взаимоотношениям с техно. Не пропустите громкий дебют берлинцев “ULTRAKUNST“.
Артисты характеризуют свой стиль как “ню-габбер-пост-техно-панк”; на деле Brutalismus 3000 можно описать как смесь электроклэша, хард-хауса и раннего хардстайла. Показательный хайлайт ждёт нас почти на старте: “GR3Y” довольно прямолинейна в своей ностальгии по ранним нулевым, но попадает точно в цель благодаря элементарному качеству исполнения. Дальдас и Цайтнер стремятся не к революции, а к одержимому кайфу (как и духовные предтечи) — этим “ULTRAKUNST” напоминает “10,000 gecs“.
Половина очарования LP скрывается в перенасыщенных выкриках Виктории, утопленных в автотюне и компрессии. Её сырая, абсолютная энергия одновременно заставляет вспомнить вышеупомянутую Лору Лес, Элис Гласс или Сильвию Констанс из Dame Area. Сочетая английский, словацкий и немецкий, Дальдас то признаётся в постоянном ношении ножа (SAFE SPACE), то описывает убийство в пригороде под обсессивный евродэнс (финал PONTIAC PARISIENNE), то ограничивается простым и понятным “Gimme ket, Gimme ket” (SUKA SUKA).
При всей рейв-реминисцентности, Brutalismus 3000 непременно напоминают о своём довольно молодом возрасте. Одна любопытная находка — скандирование припева Lil Uzi Vert под разрывной электрохаус в “JE N’EXISTE PAS” (то есть, выстраивание мостов между разными поколениями тусовщиков). Другая — нахождение подсознательных связей между хардкор-техно и гиперпопом, что пронизывают весь LP.
Немцы нарочито пытаются делать “антистиль”, полностью осознавая себя как объект собственных насмешек. В этих внутренних противоречиях скрыто очарование “ULTRAKUNST”: Brutalismus 3000 скептически относятся к электронным сценам, но по-прежнему ищут в ней спасение. Да, танцпол несовершенен, а его завсегдатаи парадоксальны и саморазрушительны, но и в их тяге к незащищённому кайфу есть свой соблазнительный шарм.