С подростковых лет Дьями О’Брайен, более известный как Jamma-Dee, увлёкся копанием в винтажном виниле, в отличие от большинства современных продюсеров заинтересовавшись не фанком и соулом 70-х, а более синтетическим, роботизированным саундом 80-х и ранних 90-х. Увлечение привело музыканта на знаменитые вечеринки Dam-Funk “Funkmosphere”, где он завязал дружбу с важными фигурами на Лос-анджелесской арене фанка и хип-хопа. Дьями долго набивал руку, сотрудничая с Джойс Райс, Mndsgn и другими местными звёздами, и спустя 10 лет наконец-то представил публике собственный дебют “Perceptions“.
На старте Jamma-Dee задаёт медленный, непринуждённый характер: “Up And Down” – вальяжный, сахарный g-funk с оттенком DJ Screw. Изменять духу Малибу О’Брайен не спешит — тем более, компания для отдыха подобралась что надо. Более акустическая, воздушная “Jamma’s Jam” выигрывает от инструментального вмешательства Mndsgn и Swarvy, а в бит “Spellbound” отменно вписывается лирика Koreatown Oddity.
Позволив себе пару чудаковатых отступлений, Jamma-Dee меняет настроение в подвижном дип-хаусе с бразильским оттенком “Tic-Toc”. Как только Дьями приглушает огни, в его звуке появляется та самая искорка винтажной студийной мистики, ради которой любому аудиофилу уже стоило бы дать ей шанс. Жанровый разброс на LP довольно велик — нахальный стрит-фанк “Baad” и сверхдетальный R&B на манер ранних нулевых “Every Morning” с Сарой Джуэл будто бы разделяют 10 лет. И несмотря на то, что эта свобода в выборе средств может прийтись по вкусу не каждому, есть и плюс: хотя бы один кусочек оптимизма от О’Брайена вас непременно порадует.
Лишь ближе к финишу продюсер чуть сбавляет градус фьюжна, позволяя себе поиграть с уже обозначенными мотивами. “Silly” – ещё один хаус-боп, но уже со свингующими, почти гаражными ритмами, а “Opening Gates” – наблюдение за восходящим солнцем под далёкие отзвуки реггетона и наивный саксофон. Как ни удивительно, по итогу LP напрашивается сравнения с DJ Sabrina The Teenage DJ – Jamma-Dee сел в машину времени и собрал любимые звуковые воспоминания, а затем переработал их в гладкую, изящную амальгаму, скорее сотворив какой-то параллельный мир, чем воссоздав ушедший.